Бенор Гурфель

     
     

ГИЛГУЛ* длинной в 25 лет

     Отомкнув своим ключём калитку, Марк вышел за ворота. Справа и слева от ворот, на жёлтой стене, большими буквами было написано - «Пески Монтерея». Так называлось место куда, состарившись и выйдя на пенсию, уехали Марк и Наталья. Уехали, расставшись с шумом и гамом больших городов, чтобы тут в тишине и покое обдумать прошлое и достойно завершить жизнь.
     Было около шести утра. Улицы, небольшого городка где они поселились, были пустынны. Жаркое солнце южной Калифорнии только- только выкатилось из-за пальмовой рощи, окружавшей невысокие корпуса и здания Института Пустынь.
     Вдали, покрытые серо-синей утренней дымкой виднелись мягкие очертания невысоких гор, окружавших долину Коачелы, где привольно раскинулся их городок, поэтически названный «Пальма Пустыни» Под солнечными лучами горы меняли очертания и цвет. Из размытых тёмно- серых они становились светло-коричневыми, похожими на огромных верблюдов, положивших головы друг на друга. Их коричневая масть была покрыта тут и там строчками каменистых дорожек и впадинами наполненными темнотой.
     Подтянув шорты, Марк направился к Институту, стараясь обойти разбрызгиватели, которые радужными веерами обильно поливали изумрудную зелень вокруг. Журчание льющихся струй, мерцание капели на свежеполитой траве, тишина и свежесть раннего утра – всё это способствовало погружению во внутреннюю красоту мира, умиротворению души в настоящем и открытию засовов памяти в прошлое.
     .............................................................................................................
     И встала перед Марком пальмовая аллея Беер-Шевы, по которой 25 лет тому назад, он - молодой эмигрант, только что приехавший в Израиль после четырёх лет борьбы за право покинуть Россию, шёл ранним утром в Университет, на работу. Как и сегодня, жаркое солнце пустыни Негев только-только поднялось над горизонтом, мягко освещая длинную, безлюдную ещё улицу Бен-Гуриона. Справа зажелтели вдали гряды песчанных холмов, слева протянулся ряд стандартных четырёхэтажных домов, окружённых молодыми саженцами деревьев и недавно разбитыми газонами цветов.
     Марк Беершевский (так назовём нашего героя того времени) уверенно шагал, слегка помахивая старомодным, привезённым ещё из Союза, портфелем.
     Вообще следует сказать, что Марк в свои сороковые был весьма самоуверенной персоной. Как впрочем и вся его семья. Все трое прорвались в Израиль на волне высокой общественной известности. О них вещали разные «голоса», их имена выкрикивались на демонстрациях, их портреты появлялись в газетах. О них говорили сенаторы и конгрессмены. Школьники и студенты забрасывали их письмами.
     Всё это, заслуженно или нет, создавало, в частности у Марка, ощущение собственной значимости, стремление браться за решение глобальных экономических проблем национального развития: переработка горючих сланцев Мёртвого Моря; развитие Галилеи; комплексное развитие Негева и т.п.
     Кроме того, их приезд совпал с сенсационной победой на выборах блока правых партий Ликуд во главе с его легендарным лидером – Менахемом Бегиным. Поскольку отец Марка был достаточно известным сионистом-ревизионистом, последователем и приближённым Зеева Жаботинского – учителя Бегина, у Марка от возможных перспектив кружилась голова. Все дороги казались открыты, всё казалось возможным.
     ..............................................................................................................
     Начинался «израильский медовый месяц» Марка. И длился он три года. Куда бы Марк ни ездил, где бы ни ходил, с кем бы ни общался в груди постоянно трепетало ощущение счастья.
     Это ощущение заставляло вскакивать с сидения автобуса, когда справа, после крутого поворота, появлялись жёлтые стены и дома Иерусалима, а слева, глубоко внизу простирались Иерусалимские Горы. Это ощущение наполняло грудь ароматом и сладостью цветущих апельсиновых садов, когда он приезжал в деревню к брату для участия в общих или семейных торжествах.
     Это ощущение отзывалось частыми ударами сердца, когда спустившись через тесноту и лабиринт иерусалимских улиц, пройдя долиной Кедрона и минуя источник Гихона внезапно вставала перед ним из глубины котлована громада и величие Храма.
     Потрясала не столько мощь строений, сколько мощь Истории, наполнявшей эти храмы, дворцы и крепости. Прошлое раскрывалось во всём своём драматическом величии.
     Иерусалим эпохи Первого Храма, Иерусалим эпохи Второго Храма, Элия Капитолина, Византийская эпоха, эпоха Крестоносцев, Османская эпоха. Гефсиманский сад и Базилика мук Христовых. Место Страшного Суда. Церковь Гроба Господня. Улица Пророков. И по этой улице ходят сегодня обычные люди, в ермолках, куфиях или без. Дети спешат в школы, женщины несут кошёлки с фруктами. Вот огромный кипарис, сколько ему лет? Кто знает? Возможно под ним отдыхал ещё пророк Захария? Всё это вызывало звучание каких-то глубинных струны души. Она (душа) начинала слышать песнопения молитв и грохот сражений, видеть отблески пожаров и ощущать дыхание древних историй произошедших тут.
     ...............................................................................................................
     Не следует однако думать, что дни и ночи Марка, его жены и сына проходили только в восторгах, в прогулках по стране и в созерцании окружающих памятников. Вовсе нет. Они делили, вместе со всеми, трудности и тяготы израильской действительности. Кроме того их не оставляли и собственные проблемы.
     Внезапно заболела Наталья. Всё началось с относительно безобидного шарика в правом паху. Прооперировали, сделали биопсию, результаты анализа оказались не смертельными заявляли врачи. Процесс может длиться годами. Так прошёл год. И вот однажды раздался телефонный звонок. Звонила Талла и попросила приехать к ней на работу и забрать её домой. Это была необычная просьба. И Марк вместе с пришедшим из армии на побывку Эли поехали за ней.
     В белом лабораторном халате на краю глубокого обрыва, с которого простирались леса и горы Эйн-Керема, стояла Талла. Немногословно и смущённо, слегка запинаясь она объяснила, что была вынужденна позвонить...это врачи ей велели...появилась опухоль на шее...и уже немедленно сделали срез...повидимому тот анализ был не правильный...опухоль злокачественная...и развивается очень быстро.
     - Хочешь папа я поведу машину – сказал Эли, заметив как дрожат на руле руки Марка.
     И началась трёхлетняя битва за жизнь. В этой битве сошлось всё. И современная израильская медицина (она была первой в стране, получившей лечение по новейшей, только что привезённой из Америки, методике). И мужество и внутренняя сила: в течении всей болезни она не прекращала работу ни на неделю. И поддержка семьи. И самое наверно главное – молитва и вера, вера и молитва. Тогда-то повидимому и ощутили Марк, Эли и Наталья могущество, величие и силу Б-га. Тогда-то приоткрылась им дверь ведущая к пониманию сущности вещей.
     А между тем химиотерапия сменялась облучением, облучение – уколами в спинной мозг и снова химиотерапия, и снова, и снова...Пока после трёх лет, процесс замедлился и как бы затаился. Тогда поехали в Париж на десять дней. Марку исполнялось 50, а Наталья заслужила поскольку осталась жить. Слабая она ещё была, каждые 100-200 метров останавливалась и отдыхала. Но как бы тяжело ни было ходить пешком обошли остров Ситэ, Собор Богоматери, Церковь Магдалины, все мосты, Левый берег, Булонский лес, все столь знакомые по книгам, фильмам и рассказам заочно любимые места, площади и улицы. Да и как было не ходить, даже и через силу, когда вот он - фантастический «город света», город мечты всей жизни расстилался вокруг, шумел, искрился и пенился.
     Прошло неисчислимое количество лет. Постарел и стал немощным Марк. Ушла в лучший мир Наталья, их единственному сыну Ели минуло 50. Давняя хищница лимфома затаилась до поры до времени в тёмном углу. На закате жизни Марк получил ещё один подарок Судьбы. Диковинным образом появилась и заблистала в жизни Марка Люся - давняя подруга и свет души. Впервые встретились они в профессорском читальном зале. Это было, своего рода, необычное учебное помещение. Мягкие кресла, ковры, картины на стенах, тишина. Всё распологалось к покою и сосредоточенности. И вдруг в это сонное тихое царство влетела девушка-звезда.
     Звезда была одета в темно-зелёный костюм, венчавший её горделиво изогнутую шею. Лайковые, на высоком каблуке туфли, мягко облегали её стройные ноги. Она шла, мягко покачиваясь, глядя прямо перед собой своими зелёнными глазами. Не стоит и говорить, что мирный быт читалки был разрушен окончательно.
     Когда-то давно, уже в зрелые годы , Марку попалась на глаза необычная книга. Написанная давно Веньямином Кавериным, и изданная под заголовком «Перед зеркалом» она содержала любовную переписку двух людей – Кости Карновского и Лизы Тураевой, которая продолжалась двадцать с лишним лет, пройдя сквозь войны, революции, эмиграцию и разруху.
     Перечитывая «Перед зеркалом» Марк не мог не заметить потрясающего сходства между жизненными историями Лизы Тураевой и Люси С. Сам Каверин не без основания считал роман в письмах «Перед зеркалом» самым совершенным своим произведением. Состоит он по большей части из писем, датированных 1910-1932 г.г. Трудно назвать эту книгу остросюжетной, но кажется, что вряд ли кто сможет отложить её, не до читав последней страницы.
     «Перед зеркалом» - роман о любви «если угодно – женский роман от первого лица. Потрясающе интересно следить за тем, как меняется речь героини, превращение задиристой девочки-гимназистки в умную глубокую женщину с невероятно трагической судьбой. Написав эту книгу Каверин скажет, что впервые понял фразу Флобера «Эмма – это я»

Оглавление      Записная книжка